Джеллинг улыбнулся.

— Нельзя изобрести радио, пока не сделаны сотни сопутствующих открытий. Вам придется создавать целый мир. Нужно изобрести и научиться изготовлять вакуумные диоды, гетеродинные цепи и т. д. Вам придется для начала получить электрический ток, построить электростанции, обеспечить передачу тока, получить переменный ток. Вам… — но зачем продолжать? Все очевидно. Сможете вы изобрести двигатель внутреннего сгорания, когда еще не имеют представления о переработке нефти?

— Боже мой! — простонал Адьер. — Я никогда не думал… А книги? Я мог бы запомнить…

— И что? Опередить автора? Но публику вы тоже опередите. Книга не станет великой, пока читатель не готов понять ее. Она не станет доходной, если ее не будут покупать.

— А что если отправиться в будущее?

— Я же объяснил вам. Те же проблемы, только наоборот. Мог бы древний человек выжить в двадцатом веке? Остаться в живых, переходя улицу? Водить автомобиль? Разговаривать на ином языке? Думать на этом языке? Приспособиться к темпу и идеям? Никогда. Сможете вы приспособиться к тридцатому веку? Никогда.

— Интересно, — сердито сказал Адьер, — если прошлое и будущее настолько неприемлемы, зачем же путешествуют эти люди?

— Они не путешествуют, — ответил Джеллинг. — Они бегут.

— От кого?

— От своего времени.

— Почему?

— Оно им не нравится.

— Куда же они направляются?

— Куда угодно. Все ищут свой Золотой Век. Бродяги!.. Вечно недовольны, вечно в пути… Половина попрошаек, которых вы видели, наверняка это лодыри, застрявшие в чужом времени.

— Значит, те, кто специально приезжают сюда… думают, что попали в Золотой Век?!

— Да.

— Но это безумие! — вскричал Адьер. — Неужели они не видят: руины? радиация? война? истерия? Самое ужасное время в истории!

Джеллинг поднял руку.

— Так кажется вам. Представители каждого поколения твердят, что их время — самое тяжелое. Но поверьте моему слову, когда бы и как бы вы ни жили, где-то обязательно найдутся люди, уверенные, что вы живете в Золотом Веке.

— Будь я проклят, — проговорил Адьер.

Джеллинг пристально посмотрел на него.

— Будете, — мрачно сказал он. — У меня для вас плохие новости, Адьер. Мы не можем позволить вам остаться здесь — нам надо хранить секрет.

— Я могу говорить везде.

— Да, но в чужом времени никто не будет обращать на вас внимания. Вы будете иностранцем… чудаком.

— А если я вернусь?

— Вы не можете вернуться без визы, а я вам ее не дам. Если вас это может утешить, то знайте, что вы не первый, кого мы так высылаем. Был, помню, один японец…

— Значит, вы отправите меня…

— Да. Поверьте, мне очень жаль.

— В прошлое или будущее?

— Куда хотите. Выбирайте.

— Почему такая скорбь? — напряженно спросил Адьер. — Это же грандиозное приключение! Мечта моей жизни!

— Верно. Все будет чудесно.

— Я могу отказаться, — нервно сказал Адьер.

Джеллинг покачал головой.

— В таком случае вас придется усыпить. Так что лучше выбирайте сами.

— Я счастлив сделать такой выбор!

— Разумеется. У вас правильное настроение, Адьер.

— Мне говорили, что я родился на сто лет раньше.

— Всем обычно это говорят… или на сто лет позже.

— Мне говорили и это.

— Что ж, подумайте. Что вы предпочитаете… прекрасное будущее или поэтическое прошлое?

Адьер начал раздеваться, раздевался медленно, как делал каждую ночь перед тем, как предаться фантазиям. Но сейчас фантазии предстояло воплотиться, и момент выбора страшил его. Еле переставляя ноги, он взошел на медный диск, на вопрос Джеллинга пробормотал свое решение и исчез из этого времени навсегда.

Куда? Вы знаете. Я знаю. Адьер знает. Он ушел в Землю Наших Дорогих Мечтаний. Он скрылся в прибежище Наших Снов. И почти тут же понял, что покинул единственное подходящее для себя место.

Сквозь дымку лет все времена кроме нашего кажутся золотыми и величественными. Мы жаждем будущего, мы томимся по прошлому и не осознаем, что выбора нет… что день сегодняшний — плохой или хороший, горький, тяжелый или приятный, спокойный или тревожный — единственный день для нас. Ночные мечты — предатели, и мы все — соучастники собственного предательства.

Не можно тратить цена одна чашка кофе, достойный сэр? Нет, сэр, я не есть попрошайная личность. Я есть изголодный японский странник оказался в этот ужасный год. Почетный сэр! Ради вся святая милость! Один билет в город Лайонесс. Я хочу на колени молить виза. Я хочу в Хиросима, назад, в 1945. Я хочу домой.

Летчик-космонавт СССР Юрий ГЛАЗКОВ

Сладкий миг свидания

Броксу хотелось петь, прыгать до потолка, кричать на весь мир. Его переполняло имя Вайда. Словом, он готов был вести себя так, как все влюбленные на свете. Но… Брокс был человеком дисциплинированным, воспитанным в середине XXII века. Он помнил всегда и везде главное правило: меньше лишних движений — экономия кислорода везде и во всем!

Брокс с тоской посмотрел на счетчик и понял, что пригласить сегодня Вайду домой он не имеет возможности. На двоих кислорода явно не хватит. А срок замены квартирных баллонов только завтра.

Другое правило гласило, что без аварийных запасов кислорода приглашать в гости категорически запрещено! Правило соблюдалось неукоснительно, так как за ним стояла жизнь людей.

— Да, жаль, но ничего не поделаешь. В следующий раз запасусь кислородом. Буду экономить недели две. Зато сможем с Вайдой даже потанцевать. Старики рассказывали, что в старое доброе время танцевали на улице. Это же надо! Пора, пора заняться квартирой, герметизация ни к черту. Регенераторы тоже покупать нужно, оба патрона на исходе. А раньше-то регенераторы, баллоны и прочие «прелести» были только в обиходе космонавтов. Вот тебе и подтвердилось пророчество, что все люди — космонавты, а Земля — космический корабль. Ладно! Все бы ничего, если бы еще и не дожди, отвратительные ядовитые дожди. А на свидание идти надо, просто необходимо, иначе я умру и все тут…

Брокс размышлял, устроившись в кресле и замерев. Дыхание его было еле заметным, тренировки не прошли даром.

Он включил информатор и нажал клавишу «погода». Динамик с готовностью начал вещать.

— Сегодня, — монотонно растолковывал он, — над городом, в основном, будут идти кислые дожди. Наибольшая их вероятность — в районе ВС, где предполагается выпадение примесей ртути, серной кислоты и паров фреона средней концентрации. Для передвижения вне спецтранспорта в этом районе рекомендуется экипировка № 3 с запасом кислорода на десять часов. Любителям пеших прогулок разрешен маршрут № 15, с заправочными колонками через каждую тысячу метров. Напоминаем характерные симптомы ртутного и кислотного отравлений…

Брокс раздраженно ткнул клавишу выключения.

— Черт бы их побрал, этих наших предков. Сами в трусах и майках ходили, а сейчас, как водолаз, облачаешься в доспехи № 1, 2, 3… Идиоты! Как тут сэкономить кислород, если на тебе десяток килограммов всякой всячины! Угораздило же меня поселиться в этом районе ВС. А как уговаривали… Вруны поганые.

Распахнув дверцы шкафа, Брокс стал осматривать свой комплект № 3. Прорезиненные брюки с титановой нитью, такая же куртка, респиратор, противогаз, перчатки, подвесная система для респиратора, баллон для аварийного запаса кислорода, сигнальный фонарь, свисток, радиомаяк, аптечка. Комплект был потрепан, но еще мог послужить.

Облачаясь, Брокс с тоской понял, что ремонта действительно не избежать. Дверь, похожая на створки старинного сейфа, уже не обеспечивала нужной герметизации, заслонка воздуховода тоже, окна почти не пропускали и без того скудный свет — слой свинца и еще какой-то дряни намертво прикипел к стеклу, вентилятор регенератора гремел стершимися подшипниками.